Сказки про добрых людей

покрывались искристым снегом, он обожал слушать музыкальную симфонию вьюги, неподражаемую и несравнимую ни с чем в его маленьком мире. Властная, уверенная в себе, в своей непобедимой силе, игра звуков. Она завораживала своим спокойным величием, убаюкивала, покоряла, восхищала и исчезала, чтобы как-нибудь в один из зимних вечеров неожиданно возникнуть вновь и, пробудив Ховка ото сна, поведать ему еще одну чудную историю из его собственной жизни.
Днем тихие, печальные снежинки медленно кружились перед ховочным носом. Если одной из них удавалось спикировать на кончик теплого носа, она тут же таяла, и на ее месте образовывалось миниатюрное озерцо,

	Ховок
	На опушке старого леса, вдали от шума и гама, под старой лохматой елью жил Ховок. Мохнатые тяжелые ветки оберегали Ховка от непогоды, хотя он сам не мог сказать, что значит непогода. Когда шел дождь, он любовался каждой маленькой капелькой, спускающейся откуда-то сверху, оттуда, куда каждый день устремлялся его взгляд. Когда дождь заканчивался и солнце, улыбаясь, выходило из-за туч взглянуть на свои владения, Ховок спешил улыбнуться ему в ответ. Расправляя мокрые еловые ветки, отяжеленные небесной влагой, он наблюдал, как быстро капельки воды исчезали и уносились в неведомом ему направлении. Зимой, когда все ховочные владения		покрывались искристым снегом, он обожал слушать музыкальную симфонию вьюги, неподражаемую и несравнимую ни с чем в его маленьком мире. Властная, уверенная в себе, в своей непобедимой силе, игра звуков. Она завораживала своим спокойным величием, убаюкивала, покоряла, восхищала и исчезала, чтобы как-нибудь в один из зимних вечеров неожиданно возникнуть вновь и, пробудив Ховка ото сна, поведать ему еще одну чудную историю из его собственной жизни. Днем тихие, печальные снежинки медленно кружились перед ховочным носом. Если одной из них удавалось спикировать на кончик теплого носа, она тут же таяла, и на ее месте образовывалось миниатюрное озерцо,